Эпоха Возрождения в Европе. Сразу же вспоминаются имена Леонардо, Рафаэля, Микеланджело, Тициана и многих других великих итальянских мастеров того времени. Но, оказывается, на другом конце Земли, в далекой Японии, в это же время создавал свои уникальные произведения человек, чье имя по праву можно поставить в один ряд с именами титанов Возрождения. Звали его Хонами Коэцу.
Хонами Коэцу (1558 – 1637) — человек, которому будет суждено объединить вокруг себя лучших художников, керамистов, каллиграфов, поэтов периодов Момояма и Токугава. Он происходил из прославленной семьи оружейников, известной со времен первых сегунов Асикаги, и поначалу Хонами тоже занимался полировкой и оценкой мечей. Как и у Леонардо да Винчи, талант Коэцу проявился во многих направлениях японского искусства: в поэзии, живописи, каллиграфии, лаковой миниатюре и керамике — в каждой области своего творчества он достиг столь высокого совершенства, что его произведения и сегодня продолжают считаться шедеврами.
Эпоха Токугава (1603 – 1868) — сложная и противоречивая эпоха в истории средневековой Японии: нищета и роскошь, вероломство правителей и угодничество подданных. Но именно тогда происходит расцвет многих национальных искусств. В эту эпоху начали работать многие выдающиеся мастера, прославившие японскую культуру и искусство на много веков вперед.
Керамика
В период Момояма(1573 – 1615), или, как его иначе называли, Эпоха воюющих провинций страх заставил людей тонко подмечать красоту самых обычных вещей. В период Токугава чувство неуверенности за завтрашний день пробудило в художниках стремление передавать красоту каждого мгновения, красоту скрытую, неявную (югэн), одухотворенную вечностью, но сопричастную каждому — и творцу, и зрителю. К таким художникам принадлежал и Коэцу. Он создает несколько чашек для чайной церемонии в стиле Раку, каждая из которых имела свое название: «Минэюки», «Акисамэ», «Фудзи», «Отогодзё».
Чашка «Фудзи» — вершина керамики Коэцу и стиля югэн. Кажется, сквозь туманную дымку проглядывают очертания горы, а может быть, гору скрывают за собою хлопья снега — недосказанность скрытой красоты!
Форма, цвет, фактура поверхности — все должно было рождать ассоциации, вдохновлять на со-творчество (вместе с мастером) человека, держащего в руках эту чашку:
«Коэцу относился к чашке как к скульптуре, и не только потому, что лепил её пластический объём и добивался её индивидуальной выразительности. Она была для него как бы живым существом, готовым вступить в диалог с человеком, открыть ему свою «душу», свою скрытую красоту» .
Керамика Раку, особенно чашки Коэцу, помогала художнику тонко и ненавязчиво донести до каждого суть чайного ритуала, была воплощением вечного в отдельном мгновении. Стиль Раку, как воплощение эстетического принципа ваби саби, оказали значительное влияние на японскую литературу и культуру в целом.
Лаковые изделия
Не менее значимый вклад внес мастер и в искусство лаковых изделий, например, шкатулок для письменных принадлежностей. На их поверхности, украшенной перламутром, можно прочесть строки известных стихотворений, выполненных серебром. Хотя техника лаков была заимствована из Китая очень давно, японские мастера привнесли в нее свой особенный колорит: большая сдержанность в выборе форм и цвета, в использовании серебра и инкрустаций.
Лаковая шкатулка «Мост в Сако», созданная мастером, была посвящена известному стихотворению из поэтической антологии Х века «Кокинсю». Художник обратился к лучшим лаковым произведениям XIIв., таким как «Волны и колеса жизни». Ассиметричная композиция придает динамику квадратной шкатулке, а свинцовая основа, положенная им под лак, создает неровную фактуру моста и лодок (техника хирамаки-э):
«Коэцу добивается впечатления законченности и монументальности. Главным контрастом остается отношение темного, тяжелого моста и золотого фона, они объединяются изысканной каллиграфией. Композиция открытая, крайние лодки выходят за рамки изображения. широкие, грубые контуры деревянных лодок контрастируют с тонкими, округлыми линиями волн. Масштабы форм взаимодействуют так, что волны кажутся невесомыми и зыбкими под тяжелыми лодками, а лодки, перекрывая друг друга и стремясь в разные стороны, кажутся лёгкими, изящными и непостоянными по сравнению со статичным мостом. Создается впечатление, что лодки покачиваются на воде и всё изображение куда-то плывёт».
Если керамика Коэцу обращалась к недосказанному, таящемуся в душе человека, затрагивающему его сокровенную связь с природой, то лаковые шкатулки — к его знанию поэтической традиции: каждый, взявший в руки одно из его произведений, должен был без труда назвать не только автора стихотворения, но и антологию, в которой она была издана.
Огата Кэндзан
Хонами Коэцу не только сам был автором ряда уникальных работ, но также оказал огромное влияние на формирование художественных стилей своих современников — мастеров керамики, лака, живописи. Великий керамист Огата Кэндзан (1663—1743) также не избежал влияния гения Коэцу: динамизм то монохромных, то ярких цветовых пятен, гармония рисунка и формы чашки, искренность и эмоциональность — все это в его работах было от Коэцу.
Возможно, благодаря примеру Коэцу, его смелости в использовании новых композиционных приемов Кэндзан решился применить новую технику росписи — он начал писать красками по сырой глине, из-за чего роспись приобрела особую живость.
Картины и каллиграфия
В искусстве каллиграфии Хонами Коэцу не уступал двум прославленным мастерам своего времени — Сёкадо Сёдзё и Коноэ Нобутаде, все трое были удостоены звания «Три кисти эры Канъэй».
Хонами Коэцу был удивительно честолюбив, об этом его недостатке ходили легенды. Одна из них рассказывает о том, что однажды художник находился в гостях у Коноэ Нобутады. Речь зашла о каллиграфии, и любопытный хозяин попросил Хонами назвать трех крупнейших каллиграфов страны. Гость, не колеблясь, ответил: «Второй — это вы, третий — Сёкадо Сёдзё». «А кто же первый?», — спросил озадаченный Нобутада. «Разумеется, я», — без улыбки отозвался мастер.
Поэтические шедевры из «Кокинсю» и «Синкокинсю» побудили Коэцу совместно с художником Таварая Сотацу создать удивительные по живописности произведения. Таварая использовал разную технику (суми-э в том числе) и разные формы: на горизонтальных и вертикальных свитках, ширмах и складных веерах, применял водяные краски, присыпку золотом и серебром.
Сотацу рисовал на бумаге элегантный художественный фон из цветов, трав, птиц и животных, а Коэцу писал по этому фону своим неповторимым почерком стихи танка из знаменитых придворных поэтических антологий «Кокин(вака)сю» и «Синкокин(вака)сю».
Коэцу был автором серии ксилографий по мотивам «Исэмоногатари» и «Ходзёки»: для них он создал специальную бумагу, украсил ее рисунками в стиле Хэйани своей знаменитой каллиграфией, тем самым положив начало новому направлению в живописи — «картинам-стихам». Известно, что художник не только прекрасно умел чувствовать поэтический стиль старых мастеров, но и сам был автором ряда стихотворений.
Наследие Коэцу
Подозрительный и скрытный Токугава Иэясу оказывал покровительство талантливому художнику, наверняка понимая всю степень его дарования. В 1615 г. он подарил Коэцу земельное владение в Такагаминэ у Осаки, где художник создал деревню художников, которую назвал Коэцу-мура. Именно там им совместно со многими другими мастерами того времени было создано немало шедевров живописи, каллиграфии и керамики.
Трудно переоценить то влияние, которое оказывал Хонами Коэцу на своих современников. Его работы, несколько нетрадиционные для своего времени, экспрессивные, эмоциональные, определили стиль в керамике, живописи и других видах японского искусства на многие десятилетия вперед. Он сумел в неспокойные периоды японской истории вернуть людям веру в красоту, сказать о ценности каждого мгновения, возродить интерес к истории и культуре страны. И сегодня произведения поэтане оставляют равнодушными никого, кто видит их или держит в руках.
В статье использованы материалы Ю.Н. Даниловой, Курганский государственный университет
Добавить комментарий
Для отправки комментария вам необходимо авторизоваться.